Социализм между прошлым и будущим

Социализм между прошлым и будущим

Ю.А. Красин

Понятие социализм в нынешнем российском обществе не пользуется большой популярностью. Такова естественная реакция на недавнее прошлое: на недемократическую практику советского периода, идентифицирующуюся в общественном сознании с социализмом, на крайний догматизм официальной социалистической идеологии. Сказываются и те серьезные трудности, с которыми на нынешнем этапе истории столкнулись социалистическая мысль и социалистическое движение.

Можно констатировать, что социализм как теоретическая концепция и как общественное движение переживает острый кризис. Однако скоропалительный вывод о том, что социалистическая идея окончательно исчерпала себя, не имеет под собой достаточных оснований. Социалистические устремления и тенденции обладают глубокими корнями в общественном бытии и, надо думать, берут свое начало в самой природе человека. Вместе с тем несомненно, что выйти из глубочайшего кризиса и занять подобающее место среди других общественно-политических течений социализм сможет лишь в результате основательного переосмысления собственного содержания. С этим по сути дела согласно большинство приверженцев социалистической идеи. Но далеко не все среди них понимают глубину назревших перемен, затрагивающих не те или иные положения социалистической теории, а ее фундамент, методологические основы.

Основоположникам марксистского социализма, как и многим их предшественникам и последователям, казалось, что социалистическая модель общественного устройства избавит человечество от эксплуатации и отчуждения, от социальных антагонизмов и связанных с ними бедствий. На рубеже ХХI века накоплен достаточный опыт для понимания того, что не существует такой модели общественного строя, которая стала бы панацеей от всех социальных бед и антагонизмов. Корни отчуждения людей от созданных ими же форм жизнедеятельности и управления настолько глубоки, что вряд ли вообще полностью устранимы. Природа общества настолько сложна и многомерна, что в нем всегда будут конфликты и дисгармония. Поэтому, как справедливо отмечает немецкий социолог Ральф Дарендорф, у людей нет иной перспективы, кроме как "уметь жить с конфликтами".¹ Значит они всегда будут заняты поиском оптимальных вариантов их урегулирования. Социализму предстоит вписаться в этот постоянный поиск с позиций свойственных ему представлений и ценностей.

Трудности переосмысления социализма и даже понимания самой этой задачи в рамках марксистской традиции усугубляются тем, что в ней на протяжении столетия произошла своеобразная канонизация и даже сакрализация того видения социалистической перспективы, которое возникло в середине XIX века и связано с именем К.Маркса. Это видение, отражавшее потребности общественного развития того времени, связывало социализм с обобществлением собственности и миссией рабочего класса как освободителя общества от капиталистической эксплуатации. Эти воззрения отвечали реальностям острой классовой борьбы эпохи раннего капитализма. Они были вполне правомерны для своего времени, стимулировали рабочее движение, вылившееся во вполне ощутимые результаты, наложившие печать своего влияния на развитие капитализма и создавшие условия для реализации многих социалистических ценностей. Однако для нынешнего времени это видение устарело; необходима иная парадигма социалистической мысли.

Одна из центральных методологических проблем социалистической теории - историческая неизбежность торжества социализма. Этот вывод, послуживший источником оптимизма для социалистов, опирается на ортодоксально марксистские представления о законах общественного развития. Понятие "закон" вошло в социальную науку из естествознания. Закон характеризует развитие и функционирование предметного мира, существующего независимо от сознания. В нем фиксируются повторяемость явлений, их строгая детерминированность, объективная предопределенность развития событий. С определенными оговорками такое понимание закона было распространено на общественную жизнь.

В соответствии с этими представлениями общество виделось как целостный социальный организм, а его развитие как закономерный естественно-исторический процесс последовательной смены общественно-экономических формаций. Социализм шел на смену капитализму как неизбежный результат развертывания внутренних противоречий последнего, созревания в его недрах "могильщика" капиталистического строя - рабочего класса как творца нового общества. Понятие "закона" стало краеугольным камнем последовательного рационализма социальной теории, отвечавшего идейным принципам эпохи просвещения: безграничной веры в общественный прогресс, в способность человеческого разума сознательно строить общественные отношения.

На рубеже XIX-XX века у представителей неокантианства возникли сомнения относительно применимости понятия "закона" к социальной реальности. В отличие от природы, общественная жизнь представляет собой бесконечную мозаику событий, действующие лица которых совершают свои поступки вполне осознанно. Поэтому смысл истории определяется не законами, а ценностями. "Ни в коем случае не законы, - писал Г.Риккерт, - но всегда лишь ценности должны применяться в качестве руководящего принципа трактования какого-либо однократного ряда стадий развития, так как лишь по отношению к ним индивидуальное может становиться существенным" ².

В неокантианской интерпретации общественное развитие по существу лишалось всякой объективной основы, найденной незадолго до этого марксизмом в логике способов производства. Поэтому марксистская мысль встретила неокантианство в штыки, не придав должного значения справедливым предостережениям относительно злоупотреблений понятием закона применительно к социальной реальности. Возобладала рационалистически-модернистская социальная философия, использовавшая категорию "закон" как главный аргумент для доказательства неотвратимости и поступательно-восходящей линейности общественного прогресса. Вызов неокантианства не получил конструктивного ответа, а был с пренебрежением отвергнут.

Вполне понятно, почему это произошло. В структуре раннекапиталистического общества отчетливо выделялись константные величины, служившие своего рода индикаторами объективности социального процесса. Экономика очень четко выступала детерминантой всей общественной структуры. Базис определял логику функционирования и развития надстройки. Понятие общественно-экономической формации как нельзя лучше объясняло весь событийный контекст перехода от феодализма к капитализму. Поэтому формация по аналогии с живой природой и стала рассматриваться в качестве того социального организма, который в своем развитии жестко подчинен неодолимым объективным законам. Понятие "формации" было экстраполировано как в прошлое - на первобытнообщинное и рабовладельческое общества, так и в будущее - на социализм и коммунизм. Без достаточных на то оснований оно приобрело общий социально-философский смысл. Уже в то время обнаружилось, что реальные исторические процессы далеко не всегда укладывались в формационный ряд. Достаточно напомнить о введенном Марксом понятии "азиатского способа производства", которое понадобилось для объяснения специфики общественного развития восточных цивилизаций и явно выпадало из общей схемы формаций.

В наше время эти представления о закономерной последовательности развития и смены общественно-экономических формаций как естественно-историческом процессе уже никак не могут удовлетворить социальную теорию. Обнаружилось, что общественная наука не может оперировать объективным критерием истины по аналогии с естественной наукой. Естествознание имеет дело с объективным процессом. Предмет социальной науки - процесс исторического творчества, в котором объект немыслим без субъекта. Они органически взаимосвязаны в общественной практике. Социальная мысль при этом выступает как атрибут субъекта, который имеет дело с безбрежным многообразием этой практики. Ее адекватное восприятие общественной мыслью принципиально невозможно как прямое отражение объекта с одной какой-либо позиции, под одним углом зрения. Теоретическая концепция социальной реальности формируется как результат рефлексивного процесса взаимодействия различных идейных течений через их широкий дискурс.

Научность социальной теории, то есть ее соответствие действительности ввиду безграничности и многомерности общественной практики, предполагает открытость этой теории, признание бесконечности возможных интерпретаций. Ни один вывод не является истиной в последней инстанции и может быть подвергнут сомнению или скорректирован в процессе последующих сопоставлений. Сравнению подлежит весь набор существующих точек зрения, отражающих многообразие и противоречивость самой социальной реальности, доступной познанию не в качестве объекта по аналогии с природой, а в качестве общественной практики субъектов через многоканальную рефлексию и дискурсные размышления с учетом относительности любой принимаемой трактовки, возможности ее изменения и даже принятия альтернативных вариантов.

Такой подход к социальной теории детерминирован резко возросшим динамизмом общественной жизни в условиях перехода к постиндустриальному информационному обществу, с его гибкими и подвижными структурами. Ему присущи такие особенности, как гибкие технологии, преобладание индустрии знаний и информации, размытость отношений собственности и классовых барьеров, органичное взаимопроникновение базисных и надстроечных элементов, утрата социальными и политическими движениями отчетливо выраженной классовой и партийной характеристики.

Общественные отношения испытывают на себе влияние многообразных новых потребностей, не сводимых к экономическим интересам. Динамичность, гибкость, подвижность этих отношений не сравнимы с условиями классического индустриального общества. Целостное общество как бы распадается на автономные сферы, в свою очередь атомизирующиеся.

В результате происходящих изменений обнаружилась относительность и эластичность тех компонентов общественных систем, которые ранее воспринимались как константные и неизменные, как свидетельства и символы объективности социального процесса. На первый план вышли другие характеристики общественных связей: несводимость многообразия социальных отношений к общему знаменателю, отсутствие предопределенности развития, его вариативность, бифуркационная альтернативность, зависимость выбора от случайностей, релятивность всех структур, их автономность по отношению к целому, и в частности - к базисным структурам. Учет всех этих характеристик делает очевидным, что реальный общественный процесс - и нередко в решающей степени - зависит от вполне конкретных поступков, от не всегда обдуманных решений, от подчас иррациональных побудительных мотивов самих участников событий.

Современный социум представляет собой столь сложную и динамичную систему, что трудно говорить о неких "законах", предопределяющих содержание и направление ее развития. Собственно нет никаких неумолимых законов вне процесса, взятого в целом, начиная от базисных структур и кончая "сумасшедшими идеями" в головах политических лидеров. Каждый из бесчисленных элементов этого процесса способен оказать серьезное влияние на общественное развитие и дать ему неожиданный поворот.

История не спектакль с заранее расписанными ролями, а творчество реальных людей. Ее сценарий не создается никем, кроме самих действующих лиц. Разумеется, в развитии общества действует мощная сила исторической инерции: налаженного способа производства, принятого образа жизни, сложившихся традиций, социально-культурных, цивилизационных и многих иных факторов. Осознание ее огромной роли в общественном развитии и составляет рациональное содержание материалистического понимания истории. Эта сила воздействует на сознание и поведение людей, сильно влияя на выбор целей общественного развития и средств их достижения, но не предопределяет его. Общество постоянно открыто в будущее.

Закон констатирует повторяемость явлений. Она имеет место и в обществе, поскольку в его жизни есть некоторые существенные функции (производство, обмен, потребление, властные отношения), которые должны всегда выполняться. Однако повторяемость в общественном развитии опосредована множеством неповторимых условий, действий, поступков, способных придать этому развитию иное качество или иную специфику, "сломать" привычную логику повторяемости.

Поэтому, говоря о социальных "законах", надо, по меньшей мере, иметь в виду существенные отличия этого понятия от соответствующего понятия, используемого в естественных науках. Главное из отличий заключается в том, что "законы" общества не предопределяют ход общественного развития, а лишь фиксируют его вероятные направления, обусловленные силой исторической инерции. Поэтому категории "закон" и "закономерность" применимы к общественной сфере весьма условно. Возможно, было бы полезно иметь иные термины для выражения некоторых глубинных связей общественного развития, побуждающих те или иные группы людей воспринимать мир и действовать не произвольно, а под влиянием сложившихся обстоятельств.

Будет справедливым отметить, что К.Маркс не раз подчеркивал эту специфику общественных законов. Он, в частности, отмечал, что в жизни общества закон действует как тенденция. Но любой тенденции в этой сфере противостоят другие, в том числе и прямо противоположные. Эти тенденции модифицируются в зависимости от их взаимодействия: одни могут превалировать, другие могут быть блокированы или нейтрализованы. Поэтому по отношению к обществу, вероятно, правильней говорить не о "законах", а о доминирующих векторах развития, которые возникают из этого противоречивого взаимодействия разнообразных компонентов общественной жизни, из неохватного плюрализма общественной практики.

В самом марксистском течении общественной мысли детерминистское толкование исторических законов постоянно вызывало неудовлетворенность и возражения. В 20-е годы группа талантливых марксистов, среди которых выделялись К.Корш, Г.Лукач, А.Грамши, предприняла попытку вырваться из порочного круга онтологической интерпретации истории при помощи категории "практики", которая рассматривалась как органическое единство объективного и субъективного. Однако эти усилия не нашли тогда должного понимания в среде марксистов, и на них был навешен ярлык ревизионизма. В марксистском мировоззрении, в том числе и в теории социализма, продолжала доминировать методология своего рода телеологического детерминизма. Кстати, эта методология не была изобретением марксистской теории, а продолжала давнюю традицию христианской цивилизации с ее эсхатологическим восприятием хода истории.

Постиндустриальные тенденции современных сложных обществ со всей остротой ставят задачу иного видения истории. Она - продукт деятельности людей, отнюдь не предопределенной обезличенными объективными законами. Многообразие мотиваций поведения социальных групп и личностей делают непредсказуемыми характер и результаты сложных социальных взаимодействий, происходящих в реальной жизни. Поле социально-исторического творчества не лимитировано некой строго зафиксированной "железной необходимостью". Его границы весьма эластичны и подвижны. Поэтому на любом отрезке истории возможны альтернативные варианты развития.

В этой связи правомерно вновь задуматься о том, как сочетаются в социализме утопия и наука. В противовес утопическим концепциям марксистский социализм обычно рассматривался как научный, основанный на познании объективных исторических законов. Теперь же возникает вопрос: не нуждается ли социализм, оказавшийся в плену бездушно-сциентистской методологии, в известной дозе утопичности? Ведь в любом социальном проекте неизбежны элементы утопии, потому что он формируется в головах людей, наделенных фантазией и воображением, устремленными за рамки окружающего бытия. Эти свойства сознания, безусловно, воздействуют на поведение и поступки людей и общественных групп, формируя реальную ткань социальных взаимоотношений, в которой уже постфактум историки и социологи обнаруживают нити объективной необходимости, кажущейся неотвратимой и однозначной. Человеческое вдохновение, рожденное мечтой, желанием, игрой воображения, как бы испаряется, воплощаясь в неизменные черты минувшего. А между тем, как справедливо заметил Макс Вебер, "возможное часто достигалось только благодаря тому, что делалась попытка выйти за его границы и проникнуть в сферу невозможного".³ Только таким образом и творится действительная история.

Продолжение следует...

Примечания:

¹ Darendorf F. The Modern Social Conflict. London, 1991, p. X1.

² Риккерт Г. Границы естественно-научного образования понятий. Логическое введение в исторические науки. Спб., 1903, с.508.

³ Вебер М. Избр. Произведения. М.,1990, с.572.

-->Социализм между прошлым и будущим. Продолжение
Юрий Красин

Дата публикации: 4 Октября 2002

Оптимизм истории никоим образом телеологически не задан, нет никакого предопределенного движения общества к какой-либо модели "светлого будущего". В обстановке острого кризиса российского общества, на фоне кризисных явлений мировой цивилизации особенно ясно ощущается, что будущее не только многовариативно, но его может и вообще не быть. Этот вывод затрагивает методологические основания теории социализма. Из него прямо вытекает, что социализм как некое исторически предопределенное совершенное устройство общества, обусловленное объективным ходом истории, представляет собой идеологический миф. В нем аккумулировалась извечная мечта человечества. Мечта страстно желаемая, но по сути иллюзорная и поэтому недостижимая. Социализм, с этой точки зрения, является не объективной закономерностью, а социально детерминированным идейно-политическим течением, которое движимо стремлением к общественному устройству на основе равенства, справедливости, солидарности.

Социализм, следовательно, не равнозначен науке, как это трактовалось в теории научного коммунизма, и социалистическая концепция не может обосновываться, исходя только из научного познания объективной реальности. "Социализм, - справедливо отмечает немецкий ученый социал-демократ Томас Майер, - не является "научной" системой ни в том смысле, что его необходимость или законность можно обосновать с помощью науки, ни в том смысле, что концепцию его формирования можно однозначно вывести из научного познания. Хотя социалистическое преобразование предполагает научное исследование функциональных взаимосвязей, закономерностей и тенденций развития того или иного общества, но принятие решений и обязательств в соответствии с социалистическими принципами и концепциями преобразования никогда не является делом науки, а исходит из интересов людей или их требований об установлении справедливости"¹ .

Сказанное не означает, что социализм индифферентен к науке. Его нельзя обосновать научно как некое теоретическое отражение объективной исторической неизбежности достижения социалистических целей, потому что в истории нет такой неизбежности, как нет и объективного целеполагания. Но социализм нуждается в науке как для уяснения природы ценностей и принципов, составляющих его содержание, их связи с социальными интересами, так и для анализа реальных условий, тенденций и возможностей реализации этих ценностей и принципов. "Социалистическая точка зрения, - писал известный деятель немецкой социал-демократии В.Айхлер, - отклоняет научное исследование объективной телеологии. История для нее - это стоящая перед человечеством задача построения общества в соответствии с нашими нравственными идеалами". Но наряду с этим "нам нужно на основе множества научных исследований и осмысления фактов, предоставляемых социологией, психологией, экономической наукой, историей и естественными науками, разрабатывать для каждого конкретного случая политические мероприятия, представляющие определенные шаги в направлении к обществу свободных и равных, которое мы хотим построить"².

Образно говоря, можно наметить два концептуальных подхода к социализму: "социализм по Ньютону" и "социализм по Канту". Первый из них ориентирован на жестко детерминированный объективными законами и потому неизбежный социализм. Эта модель не состоялась и переживает безысходный кризис. Второй - ориентирован на совокупность социалистических ценностей, норм, которые его сторонники стремятся воплотить в общественную жизнь. Такой социализм сохраняет все свое значение и постепенно воплощается в реальные отношения, прежде всего там, где для этого созрели предпосылки. Многие авторитетные идеологи и политики отмечают, что в развитых обществах происходит некий синтез капиталистических и социалистических принципов. Ю.Хабермас считает, что произошло "социалистическое одомашнивание капитализма". Р.Дарендорф называет ХХ век "столетием социал-демократии", имея в виду ее роль, роль рабочего движения в преобразовании облика капитализма. О.Лафонтен полагает, что современное западное общество - это противоречивый "симбиоз капитализма и социал-демократии".

Думается, что социализм не может рассматриваться в качестве общественно-экономической формации, в которой реализуется цель, запрограммированная историей. Социализм - вечная проблема человечества, вечный поиск максимально гармоничных человеческих отношений, основанных на сотрудничестве и солидарности. Нескончаемость этого поиска объясняется не только тем, что полная гармония в общественной жизни недостижима, но и тем, что исторически меняются представления людей о социалистических ценностях и формах их реализации. "Неотъемлемая черта социалистической организации общества, - пишет американский социолог Адам Пржеворский, - это способность общества как целого демократическим путем выбирать набор потребностей, которые должны быть удовлетворены соответствующим распределением ресурсов. Как будет общество распределять эти ресурсы, не может быть установлено априорно, так как неизвестно, что делали бы люди, имея свободу выбора"³.

Сама свобода выбора исторична и в каждой конкретной ситуации определяется тем, в какой степени индивиды, составляющие общество, могут реализовать себя политически. Мера и формы осуществимости социализма зависят от тех возможностей свободного и сознательного выбора способа своей жизнедеятельности, какими располагает общество. Это значит, что социализм и демократия - однопорядковые понятия. "Демократия, - писал Э.Бернштейн, - средство и в то же время цель. Она является одновременно средством завоевания социализма и формой его осуществления"⁴.

Заслуживают внимания и размышления о связи социализма с состоянием гражданского общества. В частности, по мнению английского политолога Джона Кина, социализм должен стать синонимом процесса наполнения гражданского общества и демократической реформы государственной власти жизненным содержанием⁵. Несомненно, что развитие гражданского общества обеспечивает включение в политический процесс сознательного выбора все более широких пластов населения.

Социализм как настойчивое стремление к идеалу коллективизма и солидарности присутствует в жизни общества всегда, но никогда не утверждается в законченном виде, потому что общественные отношения постоянно изменяются, социальные конфликты обретают иные формы. Поэтому-то и выглядят утопичными представления раннего индустриального общества о социализме и коммунизме как некой универсальной рационализации социального строя. На каждом витке исторической спирали социалистические устремления выливаются в поиск оптимального для данных конкретных условий варианта общественного устройства, отвечающего социалистическим принципам. "Социализм, - замечает по этому поводу Т.Майер, - не определяется какими-либо институтами, например, формами собственности или планирования. Социализм - это целенаправленный процесс. Цель определяется принципом равной свободы в условиях солидарности. Процесс состоит в развитии общественных отношений, соответствующих этому принципу. С приобретением опыта и достижением более высокого уровня развития эти отношения могут измениться" ⁶.

Социализм, в таком понимании, предстает как метод исторического действия, базирующийся на приоритете коллективистской солидарности, социального контроля, общественной инициативы. Корни социализма в этом смысле заложены в самой природе человека, который является не просто особью, а продуктом социума. Американский социальный психолог и философ Джордж Мид различал в человеческой природе два "Я": "Я - сам" ("I"), как сугубо индивидуальное самосознание и самовыражение личности, и "Я - меня" ("me") - как аккумуляция и олицетворение социальной Среды, в которой индивид социализируется и социально контролируется. "Взятые вместе эти два "Я", - пишет Д.Мид, - образуют личность в таком виде, в каком она проявляет себя в социальном опыте"⁷. Обособленно индивидуальная составляющая личности дает истоки стремлению к ее свободе и служит базой либеральных ценностей. Социально детерминированная составляющая личности стимулирует стремление к общественной солидарности и служит базой социалистических ценностей. На этих двух системах ценностей базируются два разных подхода к социальной реальности, два метода исторического действия - либеральный и социалистический. Первый акцентирует внимание на свободе личности, второй - на социальном равенстве и солидарности.

Цель социализма заключается в том, чтобы раскрыть не только потенциал способностей индивида, но и огромный потенциал объединяющего индивидов социума, создать тем самым необходимые предпосылки для беспрепятственного самовыражения всех личностей. Свобода развития каждого рассматривается как свобода развития всех. И в этом смысле социализм тождествен демократии, доведенной до логического конца. Разумеется, речь идет о демократии не в шумпетеровском понимании, отдающем полномочия на принятие политических решений элите, а о демократии в ее первоначальном значении как народовластии.

Взаимодействуя в историческом процессе, социалистический и либеральный методы как бы взаимодополняют друг друга. Борьба за социалистические ценности сдерживает эгоистические проявления либерального индивидуализма, вынуждает его принимать социально ориентированную окраску. В свою очередь, либеральная устремленность к свободе индивида становится своего рода противоядием от превращения коллективистской солидарности в средство диктата над личностью, от подчинения личного общественному, что обычно свойственно практике социалистических движений. Как видим, в этом взаимодействии сохраняется место и для социализма, и для либерализма. В общественной практике для каждого из течений имеется своя ниша и свои функции. В целом же развитие общественной мысли и практики происходит как никогда не прекращающееся движение к свободе и солидарности.

Разумеется, рассуждения о социалистических, равно как и либеральных, ценностях будут прекраснодушными иллюзиями, если останутся в сфере абстрактных символов. Выход в реальность требует конкретного анализа конкретной ситуации. Ценности определяют общий смысл социалистического движения, а далее обязательно встает вопрос о средствах и способах реализации, о ее практических формах, о конкретных структурах и институтах, в которых могли бы воплотиться эти ценности в данном конкретном обществе.

В марксистской социалистической теории главный акцент делался на структурной модели нового общества. Такой подход соответствовал реальностям капиталистического общества Х1Х века, которое характеризовалось четкой структурированностью. Отношения собственности определяли место классов и социальных групп в общественном производстве. Из этого вытекало классовое деление общества, которое, в свою очередь, обусловливало партийно-политические структуры. Над кристаллизованной системой экономических и социальных отношений возвышалась политическая надстройка, стержнем которой было государство. Вся эта система отличалась структурной определенностью и постоянством.

Естественно в условиях раннего индустриализма структурные характеристики заняли в социалистической теории доминирующее положение. Основополагающие ценности социализма: эмансипация человека, упразднение эксплуатации и отчуждения, раскрытие потенциала индивида в обществе социального равенства и справедливости - оказались упакованными в материальную оболочку вполне определенных антиподных капитализму общественных структур. Реализация социалистических ценностей стала восприниматься как утверждение общественной собственности, государственного централизованного планирования, политического господства рабочего класса. Исторически преходящие средства достижения социалистических целей были превращены в жестко структурированную модель, оттеснившую на второй план изначальные ценности и занявшую их место. Позднее нередко ее навязывали действительности вопреки реальным условиям.

Между тем для реализации социалистических ценностей общие схемы организации отношений собственности и власти малопродуктивны. В разных обществах и на разных исторических этапах эти вопросы встают и решаются по-разному. Происходящий ныне цивилизационный сдвиг отчетливо выявляет относительность, условность любых общественных структур. Даже сами категории "капитализм" и "социализм" в их привычном толковании не позволяют сегодня достаточно полно отразить плюрализм, гибкость, взаимодействие и взаимопереход складывающихся общественных отношений. По меньшей мере они недостаточны для описания и тем более понимания современной действительности. Накопленный исторический опыт показывает, что невозможно сконструировать общую пригодную для любых условий модель социализма из каких-то неизменных структурных элементов. Освобождаясь от абсолютизации структур и связанных с этим мифологизированных схем, теория обращается к тому, что действительно является общим для социалистов, независимо от условий времени и места. Это общее воплощается в социалистических ценностях -социальном равенстве, справедливости, коллективизме, солидарности.

Приоритет, отдаваемый ценностному подходу, нисколько не умаляет значимости изучения тех структур, в которых и через которые осуществляется движение к социалистическим целям. Просто анализ этих структур приземляется на реальную почву конкретного общества конкретного исторического периода. Попытки найти некие вневременные средства достижения социалистических целей приводят к тому, что эти средства превращаются в самоцель. Когда-то социал-демократы, опираясь на конкретный анализ капиталистического общества, считали, что для перехода к социализму необходима социализация производства. К.Каутский на этом основании даже отождествлял социализм с социализацией⁸. Нынешние реалии развитых обществ, равно как и негативные результаты опыта стран "государственного социализма" побудили сторонников социалистической идеи отказаться от прежних представлений о социализации, приняв концепцию и программу смешанной экономики. Придерживайся они точки зрения К.Каутского, они должны были бы "выбросить за борт" и саму идею социализма.

Окончание следует...

Примечания:

¹ Майер Томас. Демократический социализм - социальная демократия. М., 1993, с.52.

² Айхлер, Вилли. Этический реализм и социальная демократия. Избр. труды. М., 1996, с.48.

³ Przeworski, Adam. Capitalism and social democracy. Cambridge University Press, 1985, p.238.

⁴ Bernstein E. Die Voranssetzungen des Sozialismus und die Aufgaben der Sozialdemokratie. Bonn, 1973, s.178.

⁵ См.: Keane, John. Democracy and Civil Society. London - N.Y.: Verso, 1988, p.25

⁶ Майер Т. Демократический социализм... с.69. В другом месте автор формулирует эту мысль иначе: "Нельзя понимать социализм ни как жестко очерченную модель общества, ни как предоставление государству чрезвычайных полномочий на регулирование развития общества. Демократический социализм может быть осуществлен только как открытый принцип регулирования сложных систем и саморегулирования гражданского общества в духе основных ценностей - свободы, справедливости, солидарности" (Там же, с.164).

⁷ Mead, G.H. On Social Psychology, Chicago: University of Chicago Press, 1964, p.238.

⁸ "Если бы нам доказали, - утверждал К.Каутский, - что мы заблуждаемся и что освобождение пролетариата и человечества вообще достижимо или наиболее целесообразно на основе частной собственности, ...тогда мы выбросили бы социализм за борт". /Kautsky, K. Diktatur des Proletariat. Wien, 1918, s.63/.

Социализм между прошлым и будущим. Окончание

Любые конкретные формы социализма, как подтверждается всей историей ХХ века, исторически преходящи. Это относится не только к коммунистическим экспериментам всеобщего обобществления собственности, но и к социал-демократической практике перераспределения национального дохода. Так называемое "государство благоденствия" - продукт деятельности социал-демократического движения - также переживает сегодня кризис в силу его бюрократизации, указывающий на исторические пределы подобного опыта.

Однако неудачи и ограниченности прежних поисков социалистических ответов на общественные потребности не означают, что сам поиск должен прекратиться. Плоды практики прошлого должны быть критически переосмыслены и должны стать исходным пунктом анализа сегодняшних условий, возможностей и способов осуществления социалистических ценностей. Несмотря на глубокий кризис, переживаемый социализмом, он остается актуальной задачей современности, так как опирается на реальные тенденции общественного развития, создающие потребность в социалистических решениях и соответствующей системе ценностей. Поиск в этом направлении не только оправдан, но и открывает вполне реальную перспективу коррекции результатов прежней практики, преодоления ее ограниченностей и пороков.

На ранней стадии своего развития социализм противопоставлялся рыночным отношениям, которые тогда сами носили антагонистический характер, порождая острые классовые антагонизмы. Социализм, упраздняя последние, мыслился как отрицание рынка. Ныне стало очевидным, что рыночные отношения - это универсальная, хотя, возможно, и не вечная, экономическая реальность. И развитие этой реальности, а вовсе не ее устранение, создает благоприятные условия для социализма. Зрелое рыночное хозяйство создает все более остро ощущаемую потребность в общественном регулировании, в ограничениях стихийного функционирования рынка, в придании ему социальной направленности.

Американский теоретик либерализма Роберт Даль, указывая на социальную неэффективность рынка, на его неспособность производить общественные блага, используемые гражданами сообща и на равных основаниях, стимулировать приверженность общественной добродетели, констатирует, что демократия сильно корректирует рыночные отношения. Он пишет: "Все демократические страны не только отвергают централизованную командную экономику как некую альтернативу рыночной экономики, но они также отвергают жесткую свободную рыночную экономику как альтернативу смешанной экономики, в которой результаты деятельности рынка основательно модифицируются государственным вмешательством" ¹.

К аналогичным выводам приходит другой либеральный идеолог коммуналистского направления Бенджамин Барбер. По его мнению, для нейтрализации рыночных злоупотреблений и поддержания ценностей и общей культуры, в которых рынок не заинтересован, необходимо "развернуть механизмы, предохраняющие рынок от саморазрушения через анархию или монополию..., обеспечить альтернативную форму выбора, которая дает возможность делать его совместно в качестве меры противодействия неотвратимым социальным последствиям индивидуального выбора"² Иными словами, создавая потребность в общественном выборе и общественном регулировании, развитой рынок подготавливает почву для реализации ценностей, социалистических по характеру. Предпосылки для движения общества к социализму формируются не в противовес рынку, а на базе развития рыночных отношений, упорядочиваемых сознательными действиями самого общества. И это открывает перспективу для усиления влияния социалистической идеи.

Очевидно, изложенные взгляды не вяжутся с представлением о переходе к социализму путем революционного разрушения старого строя до основания, радикального разрыва с ним. Подобное представление исторически возникло как реакция рабочего социализма на остроту социально-классовых антагонизмов и конфронтационность политической культуры, присущих раннему индустриализму. Хотя уже Э.Бернштейн, опираясь на эмпирические данные, подверг эти взгляды сомнению, они с теми или иными поправками господствовали в социалистической мысли до середины 50-х годов, а в коммунистическом движении и позднее.

Даже умозрительно трудно представить себе, как разрушение старого общества "до основания" может послужить исходной строительной площадкой для социалистического общества. На этом пути не избежать состояния хаоса, стимулирующего не созидание, а взрывы анархии и насилия. Еще Д.Стюарт Милль обоснованно критиковал радикальных социалистов, надеявшихся, что "из хаоса поднимется лучший Космос". "Они не сознают, - писал английский мыслитель, - что хаос - самая неблагоприятная позиция для организации строительства Космоса, что многие века конфликта, насилия, тиранического угнетения слабого сильным вторгнутся в этот процесс".³

Революционные потрясения ХХ столетия при всей их исторической значимости достаточно убедительно доказали правомерность сомнений Д.С.Милля. В конечном счете мера осуществимости социалистических преобразований определяется не радикализмом разрушений, а достигнутыми обществом рубежами социально-экономического и культурного развития. Поэтому глубинный смысл социалистической деятельности заключается прежде всего в том, чтобы способствовать органическому процессу "прорастания" ценностей социализма на почве данного общества из сложившихся в его недрах предпосылок. Попытки же насилия над действительностью рано или поздно оборачиваются поражениями и "откатами", тормозящими реализацию социалистических тенденций и дискредитирующими саму идею социализма.

В современных обществах, вступающих в постиндустриальную стадию, формируются предпосылки для усиления социалистических тенденций. В сферах экономики и социальных отношений там возникает целостная система взаимозависимых ассоциативных связей: отлаженная инфраструктура общественного регулирования экономики, механизмы перераспределения национального дохода в пользу малоимущих, эффективная система социального обеспечения, общественные фонды, участие работников производства в управлении. Формирующаяся на этой основе система ассоциативно-производственных связей создает потребность в комплексном регулировании общественной жизнедеятельности в соответствии с принципами социальной солидарности. "Постиндустриальная действительность" в этом смысле как бы устремлена к социалистическим ценностям.

Позитивному восприятию этих ценностей способствуют и тенденции глобального развития. Происходит глобализация мира. Человеческое сообщество стоит сегодня перед острейшими глобальными проблемами, решение которых невозможно без кооперации усилий всех стран и народов, без применения механизмов сознательного регулирования процессами интернационального взаимодействия в мировом сообществе. Это значит, что и мировые реальности предрасполагают к социалистическим решениям и создают условия для обращения к социалистическим принципам общественного устройства.

При этом социалистическая мысль сталкивается с рядом сложных задач осмысления единства мира в его многообразии. Несмотря на целостность человеческого сообщества, его социокультурная разнородность столь глубока, что вряд ли вообще возможно свести ее к какому-то одному общему знаменателю. Общества, исторически сложившиеся в разных социокультурных традициях, существенно различаются и по образу жизни, и по стереотипам поведения, и по мировосприятию. Ценности жизни и культуры - либеральные, социалистические, консервативные, религиозные - в разных социокультурных контекстах видятся по-разному, Поэтому-то описание общечеловеческих ценностей с западных позиций далеко не всегда адекватно воспринимается в иных историко-цивилизационных регионах.

Социалистической концепции предстоит адаптироваться к утверждающимся ныне представлениям о полиморфной системе миров, культур, цивилизаций, о "мире миров", по выражению российского историка Михаила Гефтера. Соответственно необходимо признать правомерность разнотипности процессов социалистических преобразований (" разных социализмов"). Гипотеза о формировании в будущем единого человечества в качестве некой органической целостности - социокультурной и структурно-функциональной - кажется сегодня маловероятной. Более вероятна иная гипотеза: о системном взаимодействии разных миров, построенном по принципу сетевых, а не иерархических зависимостей. Свободный от искусственных барьеров, демократический "союз сообществ", по-видимому больше соответствует естественному состоянию человеческой цивилизации. Если это так, то социалистическое видение мирового сообщества должно сообразоваться с подобной перспективой.

В последнее время получила довольно широкое распространение идея устойчивого развития. Ее появление и популярность обусловлены тем, что мировое сообщество оказалось перед лицом катастрофических дисбалансов в сферах экологии, демографии, экономики. Это побуждает искать путь выживания человеческого рода в кардинальной реорганизации всей системы мировых взаимоотношений. Нужны эффективные механизмы, которые позволили бы осмысленно воздействовать на мировое развитие, преодолевать конфликты, добиваться согласия и сотрудничества. Эти объективно назревшие потребности. очень близки к социалистическим представлениям о формах общественной жизнедеятельности, основанных на принципах социальной справедливости и солидарности.

В кругах социал-демократического научного истеблишмента западных стран все шире распространяется понимание того, что будущее социализма как идеи и общественного движения связано с разработкой и реализацией концепции устойчивого развития. Рассуждая о социальной доктрине социал-демократии, немецкий профессор Иоган Штрассер замечает: "Я твердо убежден, что только инкорпорируя идею нового устойчивого способа производства в свою базисную программу, Демократические Социалисты будут способны создать привлекательную концепцию для жизни в будущем обществе, разработать видение мира, которое фокусирует в себе мечты и устремления человечества и вновь может сделать Демократический Социализм доминирующей силой прогресса в Западной Европе"⁴.

Речь идет не просто о каких-то существенных дополнениях к теории и практике социализма. Обеспечение устойчивого развития требует переосмысления социо-культурных ценностей индустриализма, изменения в соответствии с этим привычного образа жизни, ограничения эгоизма сильных ради планетарной солидарности рода людского. Социализму, как, впрочем, и другим идейно-политическим течениям, брошен вызов времени. Для того, чтобы ответить на него, он должен не только изменить свой облик, но и обрести новое качество.

В России решение этих задач особенно трудно. Прежде всего рассуждения о возрождении социализма на базе постиндустриальных тенденций с обстановкой переживаемого страной глубочайшего социально-экономического и духовного кризиса. Этот кризис - прямой результат крушения "реального социализма" и, естественно, сам факт его возникновения дискредитирует социалистическую идею в глазах широких слоев населения. В общественном сознании социализм тесно ассоциируется с тоталитарным прошлым и поэтому трудно рассчитывать на скорое восстановление его популярности. Конечно, плоды радикально-либеральной политики форсированного насаждения в России "дикого рынка" дает сильный импульс росту социально-классовых антагонизмов, свойственных как раз раннему капитализму. Тем самым в российском обществе воспроизводится среда для известного оживления социалистической идеологии. Но в основном это касается ее радикально-фундаменталистских течений и весьма далеко от осознания потребности в новом видении социализма, вытекающем из нынешних реальностей.

Тем не менее в широком историческом плане Россия находится в эпицентре переосмысления социалистической концепции. Для решения этой задачи абсолютно необходима ясная критическая оценка семидесятилетней истории СССР, исходным пунктом которой была заявка на строительство социалистического общества, связанная с постулатами марксистского социализма. После Октябрьской революции 1917 года, которая победила под знаменем народной революции, движимой потребностями большинства населения, большевиками был предпринят исторический эксперимент, имевший принципиальное значение для понимания социалистической идеи. Его смысл заключался в создании некой формы "государственного социализма", который мобилизуя ресурсы общества для экономической и культурной мобилизации, вывел бы страну из отсталости на передовую линию прогресса и открыл бы социалистическое будущее для всего человечества. Задача эта, как известно, решалась жесткими авторитарными методами, которые стоили обществу огромных жертв, но оправдывались как временная необходимость переходного периода.

Могла ли авторитарно-диктаторская власть большевиков эволюционировать в какую-то разновидность демократического социализма? Если такая возможность и существовала, то она была утрачена в результате сталинского термидора, который, разумеется, произошел не случайно. Сложился деспотический строй, который действовал тоталитарными методами. Он добился значимых результатов в модернизации общества, оказал существенное влияние на эволюцию капитализма, которая произошла в ХХ веке, сыграл значительную роль в мировых событиях нашего времени. Но с точки зрения перспектив социализма избранное направление развития оказалось тупиковым..

Драматический опыт советского периода нельзя считать чисто национальным. В нем концентрированно отразились общие проблемы социализма. Поэтому для выхода из нынешнего тупика недостаточно преодолеть "сталинские деформации" и тем самым вернуться к "исконной чистоте" социалистического проекта. Необходима фундаментальная критика тех "индустриально-классовых" ограничителей этого проекта, которые дали карт-бланш сталинизму. По-видимому, чтобы прийти к осознанию вырисовывающейся сегодня новой парадигмы социализма, человечество должно было пройти через практику реализации более ранней модели социализма. Надо было убедиться в ее возможностях и в ее ограниченности.

Опыт раннего социализма выглядит в этом свете очень важным для изживания социалистической парадигмы, отражавшей тогдашнюю степень зрелости индустриального общества. Известный российский экономист-аграрник А.В.Чаянов хорошо выразил это в своем понимании государственного социализма. "Социализм, - писал он, - был зачат как антитеза капитализма; рожденный в застенках германской капиталистической фабрики, выношенный психологией измученного подневольной работой городского пролетариата, поколениями отвыкшими от всякой индивидуальной творческой работы и мысли, он мог мыслить идеальный строй только как отрицание строя окружающего его"⁵. При всем утопизме противопоставлявшейся государственному социализму теории крестьянского социализма эта характеристика довольно точно оценивает генетические истоки марксистской модели нового общества.

Ее нельзя вычеркнуть из истории. Предстоит превзойти ее, опираясь на реальный опыт, каким бы ни был он неприятным. Только в этом случае можно понять причины ошибок и поражений со всеми их тяжкими последствиями, можно извлечь уроки из опыта и найти эффективные способы решения социальных проблем, на которых споткнулись предшественники. В противном случае все надо начинать с чистого листа, неосмотрительно разрушая до основания социальную ткань жизнедеятельности общества, в других формах повторяя старые ошибки. Это та самая ловушка, в которую попали российские радикал-либеральные реформаторы.

Октябрь 1917 года и все его результаты не были простым историческим курьезом или аномалией. Они стали ответом на вызов времени. Это была попытка народа, оказавшегося на грани катастрофы, совершить "прорыв" к социализму, потребность в котором витала в воздухе. Она выражалась в стремлении социализировать формы человеческой деятельности, противопоставить капиталистическому отчуждению и индивидуализму коллективистскую солидарность и кооперацию. Попытка не удалась в силу незрелости социалистического движения, наивности тогдашних представлений о социальном равенстве в результате простого перераспределения общественного богатства, о рациональной организации народного хозяйства из единого центра и т.д. Социалистическое движение оказалось втиснутым в жесткие рамки деспотического режима.

Но российский опыт не пропал даром. Он на практике показал исчерпанность той формы социализма (теории и стратегии), которая отражала реальности капиталистического общества раннего периода. Тернистый семидесятилетний путь России - своего рода неэквивалентная, но необходимая плата за осознание утопизма и пагубности упрощенных революционаристских представлений о социализме, за понимание необходимости переосмысления его содержания.

Каковы перспективы социализма в России? Вряд ли можно ожидать его возрождения в ближайшем будущем. Слишком тяжелы гири прошлого. Всплески социалистического фундаментализма и ностальгии по прежним временам не должны вводить в заблуждение. Это - скорее рецидивы прошлого, нежели симптомы будущего.

В более отдаленной перспективе подъем социализма в России вполне реален. Этому способствуют и глубокие коллективистские традиции российского общества, и стойкие социально-психологические стереотипы сознания и поведения сложившиеся за многие десятилетия, и продолжающаяся трансформация общества, которая будет усиливать потребность в сознательном общественном регулировании экономики и социальных отношений.

Проблема нового российского социалистического движения в том, чтобы ориентироваться не на традиционные устаревшие концепции, не на заимствование теории и практики западной социал-демократии, также переживающих сегодня острый кризис. Российское социалистическое движение может добиться успеха только в том случае, если вместе с левыми силами других стран будет вести совместный поиск нового содержания и нового имиджа социализма, исходя из современных мировых реальностей.

Будет ли XXI век временем нового подъема социализма? Возможности для этого существует. И весьма благоприятные. А вот реализуются ли они, это в решающей мере зависит от способности социализма к обновлению и модернизации.

Примечания:

¹ Dahl, Robert. Why All Democratic Countries Have Mixed Economies, in "Democratic Community. Nomos XXXV". N.Y. and L. 1993, p.259.

² Barber, Benjamin. Jihad vs. McWorld. N.Y.: Random House, 1995, p.243-244.

³ Mill J. S. On Socialism. Buffalo, N.Y., 1987, p.135.

⁴ Strasser, Johano. Social Democracy - Doctrine, Role and Position in Western Europe in "Social Democracy in Europe Today". Belgrade. 1996, p.13.