134. Основной целью вступления людей в общество
является стремление мирно и безопасно пользоваться своей собственностью, а
основным орудием и средством для этого служат законы, установленные в этом
обществе; первым и основным положительным законом всех государств является
установление законодательной власти; точно так же первым и основным
естественным законом, которому должна подчиняться сама законодательная
власть, является сохранение общества и (в той мере, в какой это будет
совпадать с общественным благом) каждого члена общества. Эта законодательная
власть является не только верховной властью в государстве, но и
священной и неизменной в руках тех, кому сообщество однажды ее доверило. И ни
один указ кого бы то ни было, в какой бы форме он ни был задуман и какая бы
власть его ни поддерживала, не обладает силой и обязательностью закона, если
он не получил санкции законодательного органа, который избран и назначен
народом. Ибо без этого данный закон не будет обладать тем, что совершенно
необходимо для того, чтобы он стал действительно законом,– согласием
общества, выше которого нет ничего, и издавать законы не может иметь права
никто, кроме как с согласия этого общества и на основании власти, полученной от
его членов. И следовательно, все то повиновение, которое
любой может быть обязан посредством самых торжественных обязательств оказывать,
Джон Локк. Два трактата о правлении. – М.: Мысль, 1988. С. 339
в конце концов заканчивается
в этой верховной власти и направляется теми законами, которые она
издает. И никакая присяга какой-либо иностранной державе, и никакая
отечественная подчиненная власть не могут освободить любого члена общества от повиновения
законодательному органу, действующему по доверию от общества; равным
образом нельзя любого члена общества обязать повиноваться чему-либо противному
изданным таким образом законам или же повиноваться в большей степени, чем они
это допускают; смешно воображать, что кто-либо может быть обязан полностью повиноваться
какой-либо власти в обществе, которая не является верховной властью.
135. Хотя законодательная власть, независимо от
того, сосредоточена ли она в руках одного человека или нескольких,
осуществляется ли она непрерывно или только через определенные промежутки, хотя
она и является верховной властью в каждом государстве, но все же:
Во-первых, она
не является и, вероятно, не может являться абсолютно деспотической в
отношении жизни и достояния народа. Ведь она представляет собой лишь
соединенную власть всех членов общества, переданную тому лицу или собранию,
которые являются законодателями; она не может быть больше той власти, которой
обладали эти лица, когда они находились в естественном состоянии, до того, как
они вступили в общество и передали эту власть сообществу. Ибо никто не может
передать другому большую власть, нежели та, которую он сам имеет, и никто не
обладает абсолютной деспотической властью над собой или над кем-либо другим,
правом лишить себя жизни или лишить жизни или имущества другого. Человек, как
было доказано, не может подчинять себя деспотической власти другого; и так как в естественном состоянии он не обладал деспотической
властью над жизнью, свободой или собственностью другого, но имел лишь такую
власть, как закон природы давал ему для сохранения себя и остальной части
человечества, то это, следовательно, все, что он дает или может передать государству,
а тем самым законодательной власти, так что законодательная власть не
может иметь больше этого. Эта власть в своих самых крайних пределах ограничена
общественным благом. Она не имеет иной цели, кроме сохранения [общества],
и, следовательно, никогда не может иметь права уничтожать, порабощать или
Джон Локк. Два трактата о правлении. – М.: Мысль, 1988. С. 340
умышленно разорять подданных. Обязательства закона
природы не перестают существовать в обществе, но только во многих случаях они
более четко выражены, и в соответствии с человеческими законами им сопутствуют
известные наказания, для того чтобы принудить их соблюдать. Таким образом,
закон природы выступает как вечное руководство для всех людей, для законодателей
в такой же степени, как и для других. Те законы, которые
они создают для направления действий других людей, должны, так же как и их
собственные действия и действия других людей, соответствовать закону природы,
т.е. божьей воле, проявлением которой он является; и так как основным
законом природы является сохранение человечества, то никакая
человеческая санкция не может быть благодетельной или обоснованной, если она
тому противоречит.
136. Во-вторых, законодательная, или высшая,
власть не может брать на себя право повелевать посредством произвольных
деспотических указов; наоборот, она обязана отправлять правосудие и
определять права подданного посредством провозглашенных
постоянных законов и известных уполномоченных на то судей. Ведь так как
закон при-
Джон Локк. Два трактата о правлении. – М.: Мысль, 1988. С. 341
роды не является писанным
законом и его нигде нельзя найти, кроме как в умах людей, то тех, кто благодаря
страсти или личным интересам будет искажать или неправильно применять его, не
так-то лего убедить в их ошибке, если не имеется
поставленного на то судьи. В этом случае закон не служит, как он должен, для
того, чтобы определять права и охранять собственность тех, на кого
распространяется его действие, в особенности там, где каждый к тому же является
судьей, толкователем и исполнителем его, и притом в своем собственном деле; и
тот, на чьей стороне право, обычно располагает только своей личной силой, а следовательно, не имеет достаточной силы, чтобы защитить
себя от обид или чтобы наказать преступников. Для того чтобы избежать этих неудобств,
которые приводят в расстройство человеческую собственность в естественном
состоянии, люди объединяются в общество, дабы иметь объединенную силу всего
общества для сохранения и защиты своей собственности и иметь постоянные
законы, определяющие ее, благодаря которым каждый может знать, что ему
принадлежит. Для этого люди передают всю свою природную
власть обществу, в которое они вступают, а сообщество вкладывает
законодательную власть в руки тех, кого оно считает для этого подходящими; при
этом люди надеются, что ими будут управлять посредством провозглашенных
законов, в противном же случае их мир, покой и собственность будут
по-прежнему в таком же неопределенном положении, как и естественном состоянии.
137. Абсолютная деспотическая
власть, или управление без установленных постоянных законов, не может ни
в какой мере соответствовать целям общества и правительства, для которых люди
отказались от свободы естественного состояния и связали себя соответствующими
узами, только чтобы сохранить свою жизнь, свободу и имущество и чтобы с помощью
установленных законоположений о праве и собственности обеспечить свой
мир и покой. Нельзя предположить, чтобы они намеревались, даже если бы
они и были в состояний
поступить так, передать какому-либо лицу или нескольким лицам абсолютную
деспотическую власть над своими личностями и достоянием и вложить власть в
руки должностного лица для того, чтобы тот неограниченно творил произвол в
отношении их. Ведь это значило бы поставить себя в еще более худшее положение,
чем естественное состояние, когда они обладали свободой защищать свои права от
посягательств других и в равной мере имели силу, чтобы
отстоять их, подверг-
Джон Локк. Два трактата о правлении. – М.: Мысль, 1988. С. 342
шись нападению одного человека или сразу многих. Если же
мы предположим, что они подчиняли себя абсолютной деспотической власти и
воле одного законодателя, то они обезоружили себя и вооружили его, так что он в
любую минуту может сделать их своей добычей. Ведь в гораздо
худшем положении находится тот, кто зависит от деспотической власти одного
человека, имеющего у себя под началом 100 000, чем тот, кто подчиняется
деспотической власти 100000 отдельных людей; ведь никто не может иметь
гарантию, что воля того, кто имеет подобную власть, лучше, чем воля других
людей, хотя бы его сила и была в 100 000 раз больше. И
следовательно, какова бы ни была форма государства, правящая власть должна
управлять с помощью провозглашенных и установленных законов, а не
импровизированных приказов и неопределенных решений. Ибо
человечество очутится в гораздо худшем положении, чем в естественном состоянии,
если оно вооружит одного человека или немногих людей объединенной силой
множества, для того чтобы принудить это множество людей повиноваться произволу
непомерных и выходящих за рамки возможного требований, которые вдруг взбредут
им на ум, или ничем не ограниченной и до этого момента неизвестной воле при
отсутствии каких-либо установленных мерил, которые могли бы направлять
действия властвующих и оправдывать их. Ведь вся власть
правительства существует только для блага общества, и, поскольку она не должна
быть деспотической и произвольной, постольку она должна осуществляться
при помощи установленных и опубликованных законов, так чтобы и
народ знал свои обязанности и находился в безопасности в пределах закона, и
правители также держались в своих границах и не испытывали бы искушения
благодаря находящейся в их руках власти применять ее в таких целях и с
помощью таких мер, о которых они не дерзнули бы заявить открыто.
138. В-третьих, верховная власть не может лишить какого-либо
человека какой-либо части его собственности без его согласия. Ибо сохранение собственности является целью правительства, и именно
ради этого люди вступают в общество; и, таким образом, отсюда по необходимости
предполагается и требуется, чтобы люди обладали собственностью, так как
без этого следует предположить, что они, вступая в общество, теряют то, что
являлось целью, ради которой они вступили в него; это слишком большая
нелепость, вряд ли кто-либо с ней согласится. Следовательно, люди, находясь
в обществе, обладают собствен-
Джон Локк. Два трактата о правлении. – М.: Мысль, 1988. С. 343
ностъю; они имеют такое право на имущество, которое по закону
сообщества является их собственностью, что никто не имеет права отнять у них их
добро или какую-либо его часть без их собственного согласия; без этого они не
имеют вообще никакой собственности. Ведь я
действительно не имею никакой собственности, если другой может по праву отнять
ее у меня, когда ему заблагорассудится, без моего согласия. Таким образом,
ошибочно думать, что верховная, или законодательная, власть любого
государства может делать все, что ей угодно, и деспотически распоряжаться
имуществом подданных или брать часть этого имущества по собственной прихоти.
Этого можно не очень опасаться в тех системах правления, где законодательный
орган состоит, полностью или целиком, из собраний, состав которых меняется,
а члены которого после роспуска подчиняются общим
законам своей страны наравне с прочими. Но в тех системах
правления, где законодательный орган представляет собой одно постоянно
действующее собрание или же вся законодательная власть сосредоточена в руках
одного человека, как в абсолютных монархиях, все же существует опасность, что
эти лица или лицо будут считать, что они имеют особые интересы, отличные от
интересов остальной части сообщества, и поэтому будут склонны увеличивать свои
собственные богатства и власть, беря все, что им вздумается, у народа.
Ведь собственность человека вовсе не находится в безопасности, хотя бы
имелись хорошие и справедливые законы, отделяющие его собственность от
собственности его сограждан, если тот, кто повелевает этими гражданами,
обладает властью изъять у любого частного лица любую долю его собственности по
своему желанию и пользоваться и располагать ею, как ему заблагорассудится.
139. Но правительство, в чьих бы руках оно ни
находилось, как я уже показал, обладает властью только на том условии и ради
той цели, чтобы люди могли иметь и обеспечить свою собственность; государь
или сенат, какой бы властью они ни обладали для издания законов, регулирующих собственность
между подданными, все же никогда не могут обладать
властью брать себе всю или какую-либо часть собственности подданных
без их собственного согласия, ведь это фактически значило бы оставить подданных
вообще без всякой собственности. И для того чтобы убедиться, что даже абсолютная
власть там, где она необходима, не является деспотической, будучи
абсолютной, но все же ограничена теми обстоятельствами и определяется теми
Джон Локк. Два трактата о правлении. – М.: Мысль, 1988. С. 344
целями, которые требуют, чтобы в некоторых случаях эта
власть была абсолютной, нам достаточно рассмотреть обычную практику воинской
дисциплины. Сохранение армии, а тем самым всего государства требует абсолютного
повиновения приказу каждого вышестоящего офицера, и вполне справедливо, что
за неповиновение или оспоривание самых опасных или
неразумных приказов полагается смерть; и все же мы видим, что сержант, который
может приказать солдату подойти к жерлу пушки или стоять в проломе крепостной
стены, где он почти наверняка погибнет, не может приказать этому солдату дать
ему хотя бы пенни из своих денег; точно так же и генерал, который может
приговорить его к смерти за самовольное оставление поста или за неповиновение
самым безрассудным приказам, не может при всей своей абсолютной власти над
жизнью и смертью распорядиться хотя бы одним фартингом из собственности этого
солдата или присвоить хотя бы малую толику из его имущества; и
тем не менее этому солдату он может приказать все, что угодно, и повесить за
малейшее неповиновение, так как подобное слепое повиновение необходимо для
достижения той цели, ради которой командир обладает своей властью, т.е. для
сохранения остальных; но право распоряжаться его имуществом не имеет к этому
никакого отношения.
140. Это правда, что
правительства не могут содержаться без больших расходов, и каждый, кто
пользуется своей долей защиты, должен платить из своего имущества свою долю на
его содержание. Но все же это должно делаться с его собственного согласия, т.е.
с согласия большинства, которое дает его либо само, либо через посредство
избранных им представителей. Ведь если кто-либо будет претендовать на право
вводить и взимать налоги с народа своей собственной властью и без
такого согласия со стороны народа, то он тем самым посягает на основной
закон собственности и препятствует осуществлению цели правительства. Ибо каким правом собственности могу я обладать на то, что
другой может по праву взять себе, когда ему заблагорассудится?
141. В-четвертых, законодательный орган не может
передать право издавать законы в чьи-либо другие руки. Ведь это право,
доверенное народом, и те, кто им обладает, не могут передавать его другим.
Только народ может устанавливать форму государства, делая это посредством
создания законодательной власти и назначения тех, в чьих руках она будет
находиться. И когда народ заявил: мы бу-
Джон Локк. Два трактата о правлении. – М.: Мысль, 1988. С. 345
дем подчиняться предписаниям и
управляться законами, созданными для нас такими-то людьми и в такой-то
форме,– никто больше не может сказать, что другие люди будут создавать законы
для народа; точно так же и народ не может быть связан какими-либо иными законами,
кроме тех, которые изданы теми, кто был избран народом и уполномочен
создавать для него законы.
Законодательная власть,
поскольку она исходит от народа через посредство положительного добровольного
дара и учреждения, не может быть ничем иным, кроме как тем, что передано этим
положительным даром, а он был сделан только для создания законов, а не для создания законодателей, и законодательный орган не имеет права передоверять свою законодательную
власть и передавать ее в другие руки.
142. Вот те пределы, которые полномочия, данные
обществом, и закон бога и природы установили для законодательной власти
всякого государства, во всех формах правления.
Во-первых, они должны управлять посредством опубликованных
установленных законов, которые не должны меняться в каждом отдельном
случае, напротив, должен существовать один закон для богатого и бедного, для
фаворита при дворе и для крестьянина за плугом.
Во-вторых, эти законы должны
предназначаться ни для какой иной конечной цели, кроме
как для блага народа.
В-третьих, они не должны повышать налоги на
собственность народа без согласия народа, данного им самим или через его
представителей. И это, собственно, касается только таких государств, где законодательный
орган действует непрерывно или по крайней мере где
народ не сохранил какую-то часть законодательной власти за депутатами, которые
время от времени избираются им самим.
В-четвертых, законодательный орган не должен и
не может передавать законодательную власть кому-либо другому или
передоверять ее кому-либо, кроме как тем, кому ее доверил народ.
Предыдущий | Оглавление | Следующий