ИНСТИТУТ "ОТКРЫТОЕ ОБЩЕСТВО"
Джордж Сорос - Новый взгляд на открытое общество Images/gsoros.jpgImages/gsoros.jpg"Я представляю себе открытое общество как общество, открытое улучшениям. МЫ начинаем с признания нашей собственной погрешимости, которая распространяется не только на наши умственные построения, но и на наши институты. Нечто несовершенное может быть улучшено путем проб и ошибок. Открытое общество не только допускает такой процесс, но реально его поощряет, отстаивая свободу выражения и охраняя инакомыслие. Открытое общество предлагает путь неограниченного прогресса."
Джордж Сорос
Я ощущаю неотложную потребность по-новому определить и уточнить понятие открытого общества. Смысл термина «открытое общество» был очевиден во времена «холодной войны»: он означал систему ценностей западных демократий, в противоположность коммунизму. Но, хотя советская система прекратила существование, распад всемирного закрытого общества. Даже наоборот. В бывшей Югославии этническая концепция гражданства возобладала над концепцией общеправовой, а воцарившаяся в России система грабительского капитализма – это пародия на открытое общество. Похоже, что и сами западные союзники утратили ощущение цели, поскольку ее нельзя теперь определить как производную от коммунистической угрозы. Отсюда – необходимость в более позитивном, более конструктивном определении круга ценностей, которые отстаивает свободный мир.
Термин «открытое общество» пустил в обращение Анри Бергсон в книге «Два источника морали и религии» (1932); еще более широкое хождение этот термин получил благодаря работе австрийского философа Карла Поппера «Открытое общество и его враги» (1945). Поппер показал, что тоталитарные идеологии – в частности, коммунизм и нацизм – отличаются общим свойством: они претендуют на владение абсолютной истиной. Поскольку абсолютная истина лежит вне пределов досягаемости человека, этим идеологиям, чтобы навязать свои представления обществу, приходится прибегать к угнетению. Тоталитарным идеологиям Поппер противопоставлял другую концепцию общества – общество, признающего, что ни у кого нет монополии на истину, что у разных людей – разные взгляды и разные интересы, и что необходимы институты, которые позволяют всем им жить в мире. Институты эти охраняют права граждан и обеспечивают свободу выбора и свободу слова. Подобную форму социальной организации Поппер назвал «открытым обществом». Тоталитарные идеологии были врагами такого общества.
Написанная в годы второй мировой войны книга «Открытое общество и его
враги» объясняла, что именно отстаивают западные демократии и за что они воюют.
Объяснение это было чрезвычайно абстрактное, философское, и термин «открытое
общество» ни тогда, ни позже не получил широкого распространения. Тем не менее
предложенный Поппером анализ был весьма проницательным, и когда я, на
собственном опыте испытав и нацистский, и коммунистический режимы в Венгрии,
уже студентом, в конце 40-х гг. прочел эту книгу, она потрясла меня, как
откровение.
Я все глубже погружался в философию Карла Поппера и в какой-то момент задался вопросом: «Почему никто не может отыскать путь к абсолютной истине?». Ответ был прост: мы живем внутри вселенной, которую пытаемся понять, и наше мировосприятие может повлиять на события, в которых мы участвуем. Если бы наше мышление существовало в одной вселенной, а предмет изучения – в другой, то мы могли бы формулировать суждения, соответствующие фактам, а факты служили бы надежным критерием истинности наших суждений.
Есть одна область, в которой мы имеем дело как раз с такими условиями, - естественные науки. И именно в этой области мы ушли дальше всего. Но в других сферах человеческих начинаний соотношение между нашими суждениями и фактами определено менее четко. В социальной и политической областях мировосприятие участников в какой-то мере определяет действительность. В таких условиях факты не обязательно становятся надежным критерием истинности суждений, ибо их взаимное соответствие не есть нечто однонаправленное. Оно может возникнуть под воздействием поступков участников, продиктованных их интерпретацией действительности. Между мышлением и реальностью существует двусторонняя зависимость, иногда порождающая механизм обратной связи, который я назвал "возвратность". Я пользовался этим понятием для построения исторической теории.
Не знаю, верна или не верна была моя теория, но, как показал опыт, она очень мне помогла на финансовом рынке. Когда я заработал денег больше, чем мне было реально нужно, то решил основать фонд. Я спрашивал себя: что меня больше всего волнует? Пережив нацистские преследования и коммунистический гнет, я пришел к выводу, что для меня основополагающей ценностью является открытое общество. Поэтому я назвал свою организацию "Фонд открытого общества" и определил ее цели: открытие закрытых обществ, повышение жизнеспособности открытых обществ, поддержка и распространение критического образа мысли. Было это в 1979 году.
Моя первая серьезная
попытка по созданию фонда была сделана в Южной Африке, но она окончилась
неудачей. Система апартеида была настолько всепроникающей, что любые мои шаги
скорее делали меня частью системы, нежели способствовали ее изменению. Тогда я
обратился к Центральной Европе. Здесь моя деятельность оказалась более
успешной. В
Работая в странах с коммунистическими режимами, я не испытывал нужды объяснять, что значит "открытое общество": люди, поддерживавшие цели нашего фонда, понимали это лучше меня, даже если не были знакомы с этим термином. Цель моего фонда в Венгрии, например, заключалась в поддержке альтернативных форм деятельности. Я знал, что доминирующая коммунистическая догма ложна именно по той причине, что она - догма; я знал. что она не сможет продержаться, если возникнут какие-то альтернативы. Этот подход оказался продуктивным. Мой фонд стал основным источником поддержки для правового гражданского общества в Венгрии, и чем крепче становилось гражданское общество, тем больше слабел коммунистический режим.
С распадом коммунистической системы изменились и задачи наших фондов. Исходя из того, что открытое общество - это более передовая, более сложная форма социальной организации, нежели общество закрытое (поскольку в закрытом обществе есть только одна схема, которая навязывается всем его членам, тогда как в открытом обществе каждому гражданину не просто позволяется - от него требуется думать за себя), эти фонды переключились от подрывных целей на созидательные; это не простая задача, учитывая, что сторонники открытого общества привыкли к подрывной деятельности. Большинство моих фондов с этой задачей справилось, но они, к сожалению, действовали почти в одиночестве.
Открытые общества
Запада не ощущали настоятельной потребности способствовать созданию открытых
обществ в бывшей советской империи. Наоборот, возобладало мнение, что лучше
предоставить людям самим решать свои проблемы. Конец холодной войны вызвал
совсем иную реакцию, нежели конец второй мировой войны. Идея нового плана
Маршалла даже не обсуждалась. Когда весной 1989 года я ее выдвинул на
Потсдамской конференции (тогда это была еще Восточная Германия), меня буквально
подняли на смех. Сначала я думал, что лидеры свободного мира просто еще не
осознали, как изменяется режим в Советском Союзе, но постепенно обстоятельства вынудили меня прийти к заключению, что на
деле открытые общества Запада не верят в открытое общество как универсальное
понятие и уж, во всяком случае, не
готовы ради него идти на какие бы то ни было жертвы. В свете реакции Запада
на события в Боснии этот вывод напрашивался сам собой. Что же касается жителей
бывших коммунистических стран, то они, возможно, и мечтали об открытом
обществе, пока страдали от репрессий, однако сегодня, когда коммунистическая
система распалась, они прежде всего заботятся о собственном выживании. Поражение коммунизма принесло всеобщее
разочарование в универсальных идеях, а открытое общество это универсальная
идея.
Эти соображения
вынудили меня пересмотреть свои взгляды на открытое общество. В течение пяти
или шести лет после падения берлинской стены практически все свои силы я направлял
на преобразование бывшего коммунистическою мира. Не так давно я
переориентировал свои усилия на наше собственное общество. Сеть созданных мною
фондов продолжает свою плодотворную деятельность, но, несмотря на это, я ощутил
насущную потребность заново продумать концептуальную основу, которой я
руководствовался, эти фонды учреждая. Такие размышления привели меня к
заключению, что идея открытого общества не утратила своей значимости. Напротив,
возможно, она стала даже более полезной для понимания нынешнего момента истории
и может послужить практическим руководством к политическим действиям еще в
большей степени, чем в тот период, когда Карл Поппер писал свою книгу. Но идея
эта нуждается в радикальном переосмыслении и новой формулировке. Если открытое общество призвано служить
идеалом, к которому стоит стремиться, то его уже нельзя определять в терминах
коммунистической угрозы. Оно нуждается в более позитивном содержании.
